Родилась 20 декабря 1929 года в с. Борки Коссовского района Брестской области.
С семи лет пошла в польскую школу (других не было). После присоединения Западной Белоруссии к Советскому Союзу в 1939 году училась в русской школе.
Когда началась война, ей было неполных двенадцать лет. На второй день войны Брестская область, где Нина жила с родителями, была оккупирована фашистами.
Нина сразу стала участвовать в подпольной работе: на местах боев собирала оружие, боеприпасы и впоследствии передавала их партизанам. Сообщала партизанам информацию о передвижении фашистов по железной дороге и шоссе, помогала выводить людей из окружения. И это все, невзирая на жестокий террор со стороны фашистов, когда даже за одну гильзу могли расстрелять целую семью. Риск существовал каждый день. Как связная партизанского отряда и юная разведчица Нина Данилкович участвовала в подпольной работе в тылу врага до 17 сентября 1943 года. Затем была в партизанском отряде под командованием Героя Советского Союза Г.М.Линькова до июля 1944 года — момента, когда Брестскую область освободила Красная армия. Партизаны, как разведчики-профессионалы, бойцы с огромным опытом борьбы с врагом, были зачислены в соответствующие воинские части. Юных партизан, несмотря на их боевой опыт, отправили в школу. Осенью 1944 года Нина пошла учиться в шестой класс; пятый класс пришлось пропустить. Будучи секретарем комсомольской организации школы она отвечала за отопление школы. Завхозов тогда не было. Необходимо было получить в лесничестве делянку на вырубку леса, в колхозе договориться о подводах для вывозки деревьев. На территории школы дрова пилили, кололи. Сами топили печки. Все это должны были делать ученики. Организовать все это должен был комсорг. После 9 класса семья переехала в Подмосковье. Аттестат о среднем образовании получила в Томилинской школе, затем в 1951 году поступила в МГУ на биолого-почвенный факультет, биологическое отделение, которое окончила с отличием в 1956 году по специальности антропология, после чего была распределена в НИИ антропологии МГУ, где и работает по настоящее время.
Многие годы Нина Михайловна работала по прикладной тематике, занималась разработкой методик сбора и обработки антропологического материала для выполнения госзаказов. В течение нескольких десятилетий участвовала и руководила многочисленными экспедициями по сбору антропологического материала: от западных границ до Тихого океана, от Архангельска до Кавказа и Средней Азии. Разрабатывала стандарты по различным темам, результаты которых внедрялись в практику. Особое место в работе занимала тема по разработке защитных средств для населения всех возрастов по различным регионам страны с учетом этнических особенностей. Результаты работы были приняты госкомиссией и внедрены в практику соответствующих Министерств и ведомств. В 1972 году защитила кандидатскую диссертацию. Опубликовала более 70 научных работ. С НИИ стоматологии была проведена комплексная работа по типо-размерам зубочелюстной системы, которая позволила усовершенствовать ортодонтические аппараты и которая получила Диплом ВДНХ в 1992 году.
Совместная работа с Челябинским центром детской стоматологии получила серебряную медаль ВДНХ в том же году.
Наряду с этим был собран и проанализирован обширный материал по физическому развитию детей различных регионов СССР (Москва, Ленинград, Казахстан, Грузия, Архангельск, Карелия, Чеченская республика и др.).
Нина Михайловна является членом Европейской ассоциации антропологов.
Н.М. Данилкович награждена орденом Отечественной войны II степени, медалями: «За победу над Германией», «Партизану Отечественной войны» I степ., «Георгия Жукова», «Ветеран труда», «850 лет Москвы», «60 лет освобождения Белоруссии», «60 лет Победы» и др., нагрудными знаками: «Ветерану разведывательно-диверсионной воинской части 9903 Штаба Западного фронта», «Партизан Белоруссии», «Ветеран войны МГУ», «225 лет МГУ имени М.В.Ломоносова», «250 лет МГУ имени М.В.Ломоносова», «Российский Почетный знак ветеранов войны и вооруженных сил» и др.
Она — член Президиума Всероссийской ассоциации юных участников войны, член Президиума городского совета ветеранов ВОВ (партизанская секция), член Президиума Союза женщин МГУ, председатель Совета ветеранов войны и труда МГУ.
Из воспоминаний о Великой Отечественной войне Данилкович Нины Михайловны:
«На второй день войны огненный шлейф трассирующих пуль рассекал сумерки вдоль шоссе Брест – Минск – Москва. Мощная лавина фашистской бронетехники рвалась на восток, шквалом огня сметая все на своем пути. Железная дорога того же направления была разрушена, поэтому главной транспортной магистралью была шоссейная дорога, по которой броня, сила и мощь вермахта сплошным потоком двинулась на восток.
Ввиду внезапности нападения на нашу страну, в лесах в окружении оказалось очень много разрозненных частей Красной армии, которые не смогли сдержать натиск мощного врага. В лесах и на местах боев оставалось много оружия и боеприпасов. Мои родители твердо знали, что оружие непременно скоро пригодится. Поэтому вся семья: отец Михаил Тарасович, мама Ольга Алексеевна, брат Василий (15 лет, впоследствии выпускник мехмата МГУ), сестры Евгения, Лариса и я собирали пулеметы, винтовки, в том числе и десятизарядки, ящики с патронами и личное оружие. Все тщательно прятали на своем хуторе и в лесу в надежде и с уверенностью, что очень скоро во всеоружии сможем подключиться к отпору захватчиков.
Встретившись в лесу с некоторыми командирами Красной армии, родители первоочередной задачей поставили вывод из Слонимских и близлежащих лесов разрозненных воинских частей: так как у них не было связи, они не знали обстановки и своих возможностей выхода из окружения. Хорошо зная местность, в ночное время мы — каждый в отдельности и группами проводили красноармейцев лесными и болотистыми тропами на восток, организовав питание и переправу через реку. Дальше через песчаники и поросль кустарников — к шоссе. Ночью движение фашистских войск останавливалось, и вся армада бронетехники стояла почти плотной стеной. Надо было скрытно найти место для прохода или неожиданного прорыва с боем в лес на другой стороне дороги. Все это надо было проводить очень осторожно и скрытно от соседей, так как с первых дней гитлеровцы издали приказ расстреливать каждого за малейшую помощь красноармейцам, за оружие, патрон или даже гильзу.
Угрозами не ограничивались. Там, где фашисты только появлялись, сразу же устанавливали жесточайший террор. Расстреливали красноармейцев, служащих советских учреждений и простых жителей. Так, в деревне Огородники без всякого обвинения сразу же вывели на улицу 12 мужчин и расстреляли. В деревне Любищицы живыми зарыли несколько семей и грузовыми машинами утромбовали землю. На следующий день мы это место видели своими глазами. Устраивали облавы, жителей сгоняли в сараи и сжигали живыми… Это было не только в Хатыни, о чем известно всем, но и у нас в Брестской области и других областях и районах. Мою бабушку, раздетую, возили на грузовике зимой (морозы тогда зашкаливали за -40о) и потом бросили в колодец, показывали всем: «Это — мать коммуниста». Она жила в Березовском районе, который тогда фашисты относили к Украине, наш район был в Белоруссии. Граница между республиками была жесткой, общение населения запрещалось, поэтому мы не сразу узнали о такой трагической судьбе моей бабушки. По этой же причине (невозможности легального пересечения границы) наша семья в Белоруссии осталась в живых, а почти все родственники на «Украине» погибли.
Везде, на временно захваченной территории начались слежки, расстрелы, виселицы. Но это не останавливало нас, так как мы твердо верили, что фашизму не место на нашей земле. Мы помогали раненым бойцам укрытием, питанием, перевязочными материалами Нередко родители ночью переносили их в новое укрытие, а я и сестры, тщательно соблюдая конспирацию, длительное время носили им пищу и все необходимое.
Еще был приказ: немедленно сдать все радиоприемники и книги, которые огромными кострами пылали на площадях. Мы более ценные книги прятали, зарывали в землю, маскировали место. Менее ценные носили на костер, показывая, что якобы подчинились приказу. У костра всегда были или солдат-автоматчик, который в любое время мог дать очередь в любую сторону, или полицай. Брат ухитрялся под угрозой смерти выхватывать из костра учебники и прятать их, они потом пригодились ему и нам (он, окончив до войны 6 классов, самостоятельно усвоил программу средней школы, поступил после войны в институт, а затем в МГУ на мехмат, к.т.н., работал в корпорации «Энергия»).
В сентябре 1941 года у нас образовалась первая партизанская группа, которой мы передали первое для них оружие и боеприпасы. Они устраивали крушения поездов на железной дороге, громили гарнизоны.
В 1942 году партизанское движение получило широкое распространение на оккупированной территории и сыграло большую роль в разгроме фашистских захватчиков. В тылу врага развернулась всенародная борьба против оккупантов. Главное командование из Центра посылало десантные группы, которые укрепляли боевую мощь и определяли целенаправленность действий.
Нами была установлена связь с разведывательно-диверсионным отрядом под командованием Героя Советского Союза полковника Льдова (Линькова Г.М., «Батя») штаба Западного фронта, в/ч 9903. Партизаны выходили на коммуникации противника, взрывали мосты, железные дороги, срывая военные перевозки фашистов, громили их гарнизоны, Но для этого необходимы были четкие сведения о дислокации, о передвижении войск и т.д. Взрослым и молодежи с 15 лет для малейшего передвижения в населенные пункты, тем более на станции необходим был пропуск. Поэтому наш школьный возраст был «на вес золота». Мне часто приходилось ходить на станции Доманово, Ивацевичи наблюдать за железнодорожными составами, живой силой и техникой, использовать магнитные мины, которые мы получали из партизанского отряда.
Надо сказать, что взрывы на железной дороге Брест – Минск – Москва были настолько часты, что фашисты были вынуждены на 200 метров вырубить леса и кустарники вдоль железной дороги. Через каждые 100 метров стояли часовые, а через 500–1000 метров были укрепленные доты и дзоты. Часовые часто без всякой причины постреливали вокруг. Задача стояла: поближе узнать об их устройстве и расположении. Приходилось идти. Взрослым никак нельзя: расстреляют на подходе, значит надо мне или сестрам. Так однажды, мне собрали корзинку яиц, я взяла белый платок, стала им размахивать и кричать, что несу им в подарок яички. Это был шанс, что не расстреляют. Если говорят, что детям не страшно, это — вздор. Первое время, конечно, страшно, но с этим мы быстро справлялись и понимали, что если погибнем, как погибли многие , то это ради жизни других, ради Победы. Появляется такая сила воли, что только одна мысль остается — выполнить это задание. А когда получаешь другое, опять мысль — выполнить это и так далее. Командование нас очень ценило. Нам хотелось скорее в партизанский отряд, но на нашу просьбу и желание командир по нашей связи ответил, что в отряде может быть каждый, а то, что мы выполняем, дано далеко не всем, в том числе и профессионалам. Поэтому мы должны на месте выполнять все необходимое и как можно более длительное время. Пришлось согласиться. Однажды появилась необходимость передать в районный центр на определенную квартиру наган. Задание срочное. Райцентр в 12 км от нас, на каждом перекрестке, в каждой деревне по несколько военных и полицейских постов, которые обыскивают каждого, даже прическу, если волосы чуть длиннее. Поэтому мы никогда не использовали даже записки, все только в устной форме. А в данном случае, как и всегда, командование ставит задачу, а решать ее — исполнителю. Мама быстро нашла решение. В нашей местности население выращивало и обрабатывало лен, пряли нити, ткали прекрасные льняные и шерстяные ткани. В обиходе были большие клубки ниток. Поэтому намотали на наган столько ниток, чтобы получился круглый клубок, положили его в корзинку и в путь… Задача была: идти весело, на постах сразу же предъявлять корзинку, клубок быстро перекатить с одной стороны на другую, чтобы было видно — в корзине больше ничего нет. Важно было не выпустить корзину из своих рук, так как вес ее сразу же выдал бы нас. 12 км туда и столько же обратно. И все это время родители не знали, как все обойдется. Или к вечеру мы три сестры вернемся, или за ними приедет «черный ворон». Это в случае провала за семьей приезжали каратели, чтобы увезти всех родных на расстрел. На этот раз все обошлось. Однако, полицаи очень следили за всем, что касалось нашей семьи, в чем-то подозревали…
И 27 июня 1943 года самая младшая сестричка Лариса (11 лет) выбежала в лесочек за земляничкой, сказала: «Я быстро вернусь». Но ее там схватили. Нашли ее сильно избитую, всю в кровоподтеках, с колотой раной в сердце. Потом были слухи в полицейских кругах, что они «все равно ничего не узнали». Пережить это было невозможно. Хоронили ее при огромном стечении народа. Даже сейчас вспоминать это нет сил…
Необходимо было жить и продолжать работать, хотя каждый из нас готов был пожертвовать собой, лишь бы она осталась жить…
Поскольку это изменить уже было невозможно, я хотела взять ее имя, хотя бы так ее воскресить! Но в течение длительного времени мама потихоньку меня разубедила в этом. Оставшаяся семья еще больше сплотилась, все обсуждали вместе, выслушивали мнение каждого, несмотря на возраст.
Перейти в отряд командир дал разрешение только тогда, когда точно узнали, что на следующий день за семьей приедет «черный ворон». За нами пришла большая группа партизан. Вошли в дом с пулеметными лентами на груди, автоматами. Все запасы наши, приготовленные ранее: оружие, боеприпасы, продукты, одежду, обувь — они перенесли через болото к реке, многократно возвращаясь за очередной партией груза. Полицай, семью которого поселили к нам, чтобы следить за всеми нами, вскочил, хотел бежать доложить, но ему не разрешили двинуться…
Когда все грузы были у реки, лодками их переправили на другую сторону, погрузили на подводы, которые организовали в деревне Добрынево. Все бойцы легли отдохнуть и покурить, накинув на головы плащпалатку. Была лунная ночь, изредка тучки наплывали на луну. Какое-то странное чувство обжигало грудь, с одной стороны радостное, с другой щемящее, так как навсегда оставлен дом, детство, все имущество, хотя о последнем сожаления не было, так как точно было известно, что утром уже был бы в нашем доме «черный ворон».
В отряде продолжалась боевая жизнь, требующая максимальной концентрации сил, выносливости и смекалки. Мы свободно владели всеми видами стрелкового оружия, в том числе и появившимися у нас автоматами, пистолетами не только нашими, но и трофейными.
Запомнился мне солнечный день лета 1943 года, когда карательный отряд скрытно подошел к расположению отряда, который располагался на нескольких островах среди топких Пинских болот. Основные боевые группы были на заданиях. Первый остров пришлось оставить. Мы спешно эвакуировали штаб и раненых. По каналу на лодках уходили вглубь болот. Сколько силы и ловкости надо было иметь, чтобы продвигаться вперед между очередными атаками самолета, который буквально пикировал и прошивал все пулеметными очередями. Надо было четко следить за очередным разворотом самолета и лавировать лодкой вперед или назад, чтобы укрыть раненых под нависшими над водой кустарниками.
Огромное чувство ответственности за раненых, за тех немногочисленных партизан, которые остались отражать натиск карателей, переполняло грудь. Спрятав раненых в надежном месте, я вернулась к тем, кто вел бой с карателями. Это был мой первый открытый бой. Передвигаясь по пластунски, надо было покормить немногочисленных бойцов, которые, имитируя значительное количество людей, перебегали за ближайшие кустарники или кочки и стреляли оттуда, затем делали новые перебежки со стрельбой и т.д. Я также, вжавшись в болотную тину, спрятавшись за кочкой брала на прицел серозеленые шинели, уже победоносно поднимавшиеся на опушке острова. То острое ощущение боя, ощущение той резкой черты между карателями и нами не притупилось и с годами. Оно совсем другое, отличное от того, когда много раз приходилось бывать на железнодорожных станциях в Доманово, Ивацевичах, ходить среди фашистов, сливаясь с местным населением…
Действовавшие партизанские отряды и соединения добывали огромное количество разведданных чрезвычайной важности, которые были необходимы Генштабу для своевременного принятия контрмер. Партизаны наносили сокрушительные удары по врагу. Под ногами захватчиков буквально горела земля. На подавление партизан фашисты бросали специальные карательные дивизии СС, которые беспощадно расстреливали мирных жителей, казнили, вешали и сжигали целые деревни вместе с населением. Но все это не могло остановить народного гнева и беспощадной борьбы с фашистами, вероломно вторгшихся на нашу землю.
Мы твердо верили в Победу».
